Золотые слова!http://www.vl150.ru/new/naschi_druzya_i ... _kharbina/Пирог с молитвой из Харбина
ПИРОГ С МОЛИТВОЙ ИЗ ХАРБИНА
Главной "темой" очередной встречи Харбинского клуба (он появился во Владивостоке в 1999 году) Стал рыбный пирог с визигой. Он стоял на столе, украшенном васильками, - румяный, на большом противне и источал такой духмяный аромат...
Пирог приготовила Ольга Семеновна Ершова. Накануне своего 87-летия она побывала в Харбине, городе своей молодости, где прожила почти четверть века. Бесплатную путевку в подарок преподнесла ей компания "Интурист-Владивосток".
Признаюсь, такого вкусного пирога я никогда в жизни не ела, да и все собравшиеся, думаю, тоже. Не удержавшись, стала выспрашивать рецепт у хозяюшки - хрупкой, легкой и стремительной в движениях, с удивительно молодыми глазами. И поняла, какую оплошность допустила. "Пирог у меня с молитвой..." - только и сказала Ольга Семеновна. И впрямь, разве можно дать рецепт харбинской судьбы...
Китайские встречи
- Весь первый день проплакала, - рассказывает Ольга Семеновна. - Я даже представить себе не могла, что когда-нибудь смогу вновь увидеть свой родной Харбин, пройтись по его улицам. Город очень изменился. Для сердца, конечно, остался дороже тот, прежний: деревянный, одноэтажный, где жило так много русских. До сих пор помню названия многих улиц: Тибетская, Саманная, Сунгарийский городок, Аптекарская, Китайская. Помню, как бегали в театр "Атлант", на Саманную, послушать Леонида Моложатова. Покупали самые дешевые билеты - на галерку. У него был необыкновенный голос, итальянская школа. А сколько души было в его старинных русских песнях! Без слез невозможно слушать. Позже он уехал в Союз и сгинул в лагерях.
Это необыкновенное чувство, как только услышала китайскую речь - поняла: я - дома. Харбин для нас навсегда остался родиной. Впрочем, так тогда и было: русский "остров" в китайском "море"...
Куда спешит харбинец, оказавшись на родине: к дому, где жил, в церковь и на кладбище. Своего дома на 2-й Псковской, где прожила много лет, Ольга Семеновна не нашла. На его месте стоит высотное здание. Правда, у старожилов квартала удалось узнать судьбу ближайших соседей - старики умерли, дети уехали в Бразилию...
Свято-Никольский собор, некогда главный православный храм Харбина, освященный в 1890 году, снесен вместе с Иверской часовней в 1966 году. Место это до сих пор пусто...
Русское кладбище, разместившееся по соседству с китайским и еврейским, начинает запахиваться под кукурузное поле. Кресты снесли. Сохраняются пока могилы, где уцелели еще памятники. Сбит крест и на могиле доктора Владимира Казим-Бека. Когда его хоронили в 1939 г., все магазины в знак скорби на час прекратили работу. Казим-Бек, как писали тогда в газетах, "пал жертвой врачебного долга". Спасая девочку, он заразился скарлатиной. Тогда к его могиле шли толпы народа...
"Хуши" - по-китайски "медсестра". Ольгу Семеновну больше 20 лет здесь так звали. Сначала она работала в русско-немецкой лечебнице, которая размещалась на пристани, на Ямской улице. А в 1950-м году, когда больницу продали КВЖД, перевелась в центральную клинику. Спустя почти полвека она пришла сюда и снова услышала: "Хуши". Не прошло и часа, как удалось разыскать китайского врача Джоу
Вэя, с которым они когда-то вместе работали. Сейчас ему уже 90 лет, на смену отцу пришел сын. Столько лет не говорил старый Джоу Вэй по-русски, а встретились - и вспомнились давно забытые слова: "здравствуй", "хорошо", "друг".
Немало довелось пережить этим простым людям за долгую жизнь, пока правители вершили свою высокую политику...
Русскую печь выносили на улицу
На мой звонок (после клубной встречи я попросилась в гости) Ольга Семеновна тут же открыла дверь, не спрашивая.
- Не боитесь? - задала я провокационный вопрос.
- Меня уже обворовывали, - спокойно заявила она, подавая тапочки. - Брать-то нечего. Только старые фотографии все разбросали, хорошо хоть не порвали. Они мне так дороги.
В однокомнатной квартире Ольги Семеновны старинные буфет и шкаф - самые большие достопримечательности: память о Харбине. На кухне в красном углу - икона Спасителя. Ее она тоже привезла из Китая.
В мгновение ока на столе появились чай, конфеты, вазочка с вареньем из жимолости с дочкиной дачи (Галя у нее в Харбине родилась). А спустя несколько минут мы уже перебирали фотографии, которые хранятся в большой картонной коробке. Некоторые из них странного, словно обрезованного "формата" - убирали присутствие в интерьере знаков самодержавия, когда возвращались в СССР.
- Сама-то я родом из Симбирской губернии, - рассказывает Ольга Семеновна. - В девичестве Макушина. У отца были баржи, он по реке Суре на юг лес сплавлял. Этим делом у нас в роду и дед, и прадед занимались. Жили мы в достатке, был свой хороший дом. Семья большая - шесть детей, все работящие.
Но в 1928 году отца решили раскулачить. Меня исключили из школы как дочь "кровососа" - через три месяца, правда, восстановили. Учитель заступился - я очень хорошо училась.
Потом случился пожар - дом наш сгорел дотла. Снимали кладовку у соседей. Приехала старшая сестра, она к тому времени жила во Владивостоке, и меня забрала.
А в Харбин нас "перетянул" в 1930 г. дядя, Владимир Степанович Макушин, он заведовал мануфактурным отделом в магазине у Петрова-Маслова и вместе с ним перебрался в Китай, когда на родине стали притеснять.
Переходили границу с проводником. Была поздняя осень. Визу купили. Суйфэньхэ тогда был маленькой захолустной деревушкой.
Так в 18 лет началась моя взрослая жизнь. Ходила по домам: стирала, стряпала, квартиры убирала, пекла хлеб и пироги, разносила их по лавкам. Русские печи выносили на улицу - когда куличи пекли, дух шел на весь квартал.
Так прошло четыре года. Потом мне удалось попасть в первоклассную немецко-русскую лечебницу - хлопотала женщина, за которой я ухаживала после операции. Сначала работала вне штата, потом поступила учиться в Мариинскую общину. По ее окончании меня назначили медсестрой. Там же, в больнице я познакомилась со своим будущим мужем - Никитой Ивановичем. Поженились мы с ним в 1936-м, а официально брак оформили в 56-м, когда собрались уезжать в Россию, на родину. И я об этом поступке ни дня не жалею. Хотя всякое было.
Действительно, на первых порах все складывалось непросто. Квартиру дали не сразу, как было обещано, а спустя четыре года - ту самую, в которой сейчас живет Ольга Семеновна.
На работу по специальности не взяли, хотя ее медицинский стаж составлял почти четверть века. Видимо, из-за "белобандитского" прошлого. Вместе с мужем устроились работать на ЖБИ-2: она кладовщиком, он инструментальщиком. Ездить приходилось через весь город.
- Что было самое трудное, - вспоминает Ольга Семеновна, -видеть, как все кругом воруют, тащат. Мы же привыкли работать честно, на совесть. Моему Никите Ивановичу всегда пеняли: "Да бросьте вы. Ваше это, что ли? Что так упираетесь?" Муж до смерти с этим так и не смог примириться.
Нам телогрейка как спецодежда полагалась на два года. Когда я ее уже донашивала, и выглядела она не ахти, все надо мной смеялись: "Ну и кладовщица у нас, честную из себя строит..." А я ничего не строила. Просто по-другому жить не умела, да и не научусь уже.
Мне за молодежь обидно: в них вся сила, на них вся надежда. Кто будет поднимать Россию, если только и мерить жизнь долларом да куском посытнее?
Немало харбинцев уехали в Австралию, Бразилию, Америку, Мексику. Со многими, кто еще жив, я переписываюсь, встречаюсь. И как бы хорошо кто где ни жил - умереть каждый хочет на родной земле. Вы мне поверьте.
20 августа 1999г.